Опрокинутая реальность - Страница 62

— Вы знали, что ОНК хочет купить компанию вашего брата?

— Понятия не имела. В этих делах я не разбираюсь, я же вам говорила. Думаете, что из-за этого убили моего брата?

— Во всяком случае, его положение становилось достаточно сложным. Он заложил двадцать пять процентов своих акций, понимая, что их могут выкупить его конкуренты. Неужели он вам ничего об этом не рассказывал?

— Нет, ничего.

— Пять процентов, — вспомнил Дронго, — ОНК не хватало пяти процентов, чтобы получить контрольный пакет акций и стать фактическим хозяином «Прометея». И насколько я могу судить, они уже сумели купить эти пять процентов, иначе не стали бы вмешиваться в ход расследования и просить меня завершить свои поиски. Но Шенгелия уверял меня, что не продал свои пять процентов, и я ему верю. Он очень богатый человек, достаточно независимый, на него не так-то легко оказать давление. Даже такой крупной государственной структуре, как ОНК. Если он сказал правду, то получается, что пять процентов своих акций продал кто-то другой. И человек, который продал эти пять процентов, должен был понимать, что он делает, фактически передавая контрольный пакет акций в руки конкурента «Прометея».

— У рядовых акционеров было мало акций, — вспомнила она, — не так много. Кажется, ОНК сумел собрать до двадцати процентов.

— Верно. Пятьдесят процентов акций плюс одна были у вашего брата. А по пять процентов имели другие крупные акционеры. Клуб «Орфей», который представлял Шенгелия, семья Авдеечева, Ивашов и Кобаев. Правильно?

— Да. Только вы напрасно гадаете. Акции мог продать только Шенгелия.

— Почему только он?

— Кобаев был старым другом нашей семьи. А Ивашов и так стал исполняющим обязанности президента компании. Зачем ему отдавать акции компании, в которой он стал руководителем?

— Правильно, — согласился Дронго, — а вы говорите, что не разбираетесь в этих делах. Рассуждаете вы достаточно квалифицированно.

— Просто я не могу поверить в предательство Ивашова или Кобаева. Поэтому считаю, что это сделал Шенгелия. Он человек с большими связями, и на него могли выйти нужные люди.

— А семья Авдеечева? После смерти мужа его вдова могла решить продать акции.

— Никогда. Я знаю Лизу. Она скорее умрет с голоду, но не отдаст акций. К тому же она неплохой экономист, знает толк в подобных вещах. Кстати, прямо сейчас я могу позвонить и узнать у Лизы, что она сделала с акциями компании «Прометей».

Эльза Мурсаева достала мобильный аппарат. Быстро набрала номер.

— Лиза, здравствуй, — сказала Мурсаева, взглянув на Дронго, — как дела? Да, я знаю. Мне тоже ужасно жалко. С Аллой все так страшно получилось. Нет, мы пока ничего не знаем. Спасибо, Лиза. Спасибо тебе за все. Я хотела узнать у тебя насчет акций. Да, да, насчет пяти процентов акций компании «Прометей». Они еще у тебя? Ты их никому не продала? Нет? Спасибо большое, Лиза. Да, я завтра буду в Москве. Нет, я остановлюсь не дома. Приеду и тебе все расскажу. Спасибо, спасибо, Лиза.

Она убрала аппарат. Объявили о начале посадки на рейс во Франкфурт.

Они встали на длинную ленту транспортера, вывозившего их в салон для посадки.

— Может, они набрали еще пять процентов у мелких вкладчиков? — предположил Дронго.

— Нет, — ответила она, — иначе об этом все бы узнали. Это невозможно.

— Но у них есть контрольный пакет акций, — настаивал Дронго, — я в этом уверен. Можно проверить по регистрации, у кого именно они купили недостающие акции, но это сложное дело.

— Все-таки Шенгелия, — убежденно сказала она, — а Мальгасаров мог об этом знать.

— Может, еще раз поговорить с Ивашовым? И с Кобаевым? Дайте мне номер его телефона.

Глава 19

Они вернулись в Москву поздно вечером. Дронго позвонил Сергею, чтобы их встретили в аэропорту, и водитель приехал вместе с Кружковым.

Когда сели в машину, Кружков спросил:

— Вы его не нашли?

— Нашли, — ответил Дронго, — только очень поздно. Кто-то успел перед нашим приездом загнать нож ему в сердце.

Кружков вздрогнул. Обернувшись, посмотрел на Дронго и на его спутницу.

— Его убили? — не поверил он. — Его тоже убили?

— Вот такой невероятный факт, — невесело прокомментировал Дронго, — мы опять не успели.

— Но так не бывает, — возразил Кружков.

— Не бывает, — согласился Дронго, — вот такая опрокинутая реальность у нас получается. Но я сам видел убитого. Стоял рядом с ним. И не доверять собственным глазам у меня нет оснований.

— В обоих случаях вы видели убитых, — взволнованно сказал Леонид.

— Надеюсь, ты не считаешь, что именно я убил их? — невесело спросил Дронго.

— Нет, — ответил Кружков, — но это сделал человек, который знает, куда вы пойдете.

— Все, кто знал о моей поездке, находятся в этой машине, — ответил Дронго.

Кружков поежился под его взглядом.

— Я никому не рассказывал о вашей поездке, — на всякий случай сказал он.

— Я тоже не рассказывала, — вставила Мурсаева, — но наш друг даже проверил меня, прежде чем решил рассказать мне, что случилось с этим мерзавцем Сафиевым.

Даже после его смерти она не могла успокоиться.

— Вы знаете, — решительно сказала она, — я думаю, будет правильно, если вы отвезете меня в отель. Например, в «Метрополь» или в «Балчуг». Я останусь там несколько дней. В отеле меня не найдут. А у вас получится чистый эксперимент. Вы точно будете знать, кто рядом с вами работает против вас.

— Может, вы и правы, — согласился Дронго, — Сергей, поверни в сторону «Метрополя». Мы оставим госпожу Мурсаеву в отеле.